Ностальгия - Страница 86

– Так это что получается, слили нас?

– Еще как слили, милый. Ты не думай об этом – голова сразу заболит…

– Уже болит!

– Вот-вот. Думать не надо, блокировка включится. Только не спи сейчас. Ее обойти можно, просто повтори это про себя, гнев свой прочувствуй. Запомни его и не думай. Просто помни. Помни – нам с тобой отсюда выбраться надо. Любой ценой. Я люблю тебя. Я хочу с тобой быть. Мы что-нибудь придумаем, когда выберемся… – Она мнет мои пальцы.

Мне неловко отчего-то. Все, о чем она говорит, мимо меня проходит, не оседая. И я сделать с этим ничего не могу. И не хочу. Может, оттого это, что голова трещит и в сон клонит немилосердно?

– Я тоже тебя люблю, милая, – говорю я и целую ее в щеку.

И тут же понимаю, что со мной не так. Умом я понимаю, что хочу с ней быть, что тянет меня к ней. А внутри – исчезло что-то. Знаю точно, что оно было, – и вдруг нет теперь. Пустота. Я пугаюсь этого состояния. Прижимаю Шар к себе. Заставляю себя злиться, убеждаю зачем-то – у меня ведь нет никого, кроме нее. Трусь носом о ее висок. Надеюсь, что это пройдет от ее близости.

– Я тебя не чувствую, – внезапно говорит она, бездумно глядя перед собой. Обнимает меня, шепчет жарко на ухо: – Они и тебя обработали, сволочи. Мы с тобой разные детали. Из разных машин. Работать порознь должны.

Слезинка катится по щеке моей железной леди. Я глажу мягкий ежик ее волос. Я не знаю, что ей ответить.

– Я больше не хочу быть частью машины, – говорит она, всхлипывая. Повторяет, как заклинание: – Я люблю тебя, Ивен. Слышишь? Люблю…

– Успокойся, тростинка моя. Не плачь. Ты же офицер, не забыла? Я тоже тебя люблю, – лгу я.

17

«Доброе утро, Тринидад! В эфире военное радио „Восход“ и ваша ведущая – Шейла Ли. Новость дня – Ее высочество принцесса Криста и ее двор прибыли на Шеридан для того, чтобы продемонстрировать войскам свою поддержку и выразить восхищение их мужеством. В свите принцессы несколько фрейлин – победительниц межпланетных конкурсов красоты. Надеюсь, наши доблестные морские пехотинцы и летчики не сдадут своих позиций перед очарованием представителей двора Ее высочества».

Бодрое щебетание вызывает у меня глухое раздражение. Я думаю о Шармиле. Хотя, казалось, не ко времени совсем. Но прежнего чувства, когда я отрываюсь от земли, ощущая тепло ее тела, нет как нет. Может, и к лучшему оно.

Выставив гусеницы, бултыхаемся по оврагам и камням. Топтун то и дело бьет куда-то из пушки. Время от времени по корпусу пробегает дрожь от очереди минигана.

– Топтун сегодня e muito халявы огребет. Так и шпарит! – подначивает Мышь.

Словно в ответ снова бухает орудие.

– А как по-тутовски «халява» будет? – спрашивает Кол.

– «O muff», – отвечает Мышь.

– А «трахаться»? – не отстает Кол.

– «Faca exame de minha parte traseira».

– Такое короткое слово – и так длинно переводится? – сомневается Кол.

– «Отымей мой зад» – вот как это переводится, – хохочет Гот.

Наш гогот, наверное, слышен снаружи. Пищит такблок. Люки распахиваются, и мы – грязные, злые, невыспавшиеся – валимся наружу и рассыпаемся среди развалин горящих домишек. Мы вышли с юга к предместьям Олинды – рабочего пригорода Ресифи. Наконец-то мы догнали своих. Второй полк в полном составе охватил город полукольцом. Наша задача – очистить его, выдавить повстанцев в поле. Беженцы, у кого хватает ума и сил, валят прочь сплошным потоком. Наши штурмовики то и дело проскакивают на пробу над самыми крышами. Беспилотники огневой поддержки уже что-то куда-то кидают, снизу огрызаются, от коротких плоскостей отлетают куски, дым встает над крышами – разминка. Мы пробуем городишко на зуб. Воздушные разведчики гонят потоки данных, сеют «мошек».

– Трюдо, к тебе пополнение. Принимай! – Сото.

– Есть, сэр!

Крепенькая девушка в новой броне бежит ко мне, втянув голову в плечи. Прячась за забором, отдает мне честь. Ничего особенного – ни то ни се. Кость широкая, правда, выносливая бабенка, должно быть.

– Сэр, рядовой Рыба! Прибыла для прохождения службы, сэр!

– Падай рядом, Рыба. Не мельтеши.

– Есть, сэр!

– Еще раз козырнешь – руки вырву. Поняла? Смерти моей хочешь?

– Так точно, сэр! Никак нет, сэр!

– Проще будь. Что умеешь?

– Я стрелок, сэр!

– Только из учебки?

– Так точно, сэр!

Нехорошее подозрение закрадывается в мою недоверчивую башку.

– Скажи, Рыба, ты сколько времени в учебке была?

– Три месяца, сэр. Сокращенный курс, сэр!

Пережидая поток грязи, что льется из меня, девушка еще теснее припадает к земле.

– Дробовик автоматический знаешь? М87? – наконец спрашиваю я.

– Знаю, сэр. Проходили…

– Там, в коробочке, – киваю я на искрящегося силовой пленкой «Томми». – Магазинов бери сколько унесешь. И в мешок еще сунь. Гранат пару захвати. Да не беги в рост, лохушка!

Такблок с радостным писком высвечивает вводную. Красная россыпь украшает карту.

– Взвод, вперед! – Голос Бауэра будничен – морская пехота наконец-то в своей стихии, это состояние привычно, нас именно к этому готовили. Раздел номер восемнадцать Тактического наставления – бой в городе. Вперед, громилы! От крови трава гуще.

«Томми» гудят позади нас, медленно катят следом, их присутствие внушает уверенность, мы движемся перед ними длинными перебежками. Цепь наша – толстожопые агрессивные кузнечики, которые выпрыгивают из-за углов, пинками роняют заборы и снова прячутся среди заброшенных декоративных кустов у калиток.

– Держись за мной, Рыба! Делай как я. Не высовывайся. Бегай быстро, стреляй не думая – тут своих нет.

– Поняла, сэр! – Движения ее дерганы, она сначала вскидывает ствол, потом осознает для чего. Типичное поведение для человека, чьи реакции привиты не тренировками, а кучей ежедневных гипновнушений. На ее показания смотреть страшно – она испугана до чертиков, сердце шкалит, кровь ее – сплошной адреналин. Черт, да у нее же аптечка не заправлена!