Ностальгия - Страница 123

123

– Группа два. Сильный взрыв, много раненых. Командира засыпало.

– Группа четыре. Пару человек засыпало, остальные целы.

– Внимание, группам два, четыре, пять. Старшим групп принять командование, доложить.

Бой еще не начался, а от моего авангарда уже здорово убыло. Хорош, нечего сказать. Мог бы и догадаться, что товарищи не идиоты и жить хотят. Я бы именно так на их месте и поступил. Теперь придется импровизировать на ходу и попотеть. Отчаявшиеся осажденные могут рискнуть на прорыв и запросто пробиться из города. Остановить их некому, все силы задействованы. Если же они имеют остатки централизованного руководства и связь, – то прорвавшаяся группа легко прорвет кольцо окружения вокруг какого-нибудь соседнего объекта. Хотя это вряд ли – как только революционеры вырвутся из мешка, то, скорее всего, постепенно начнут бросать оружие и расползаться по щелям.

– Группы два, четыре, пять. Снайперов на позиции. Огонь по пулеметчикам. Минометам открыть огонь. Группы два и пять – пулеметчикам внимание на ворота. Бить по любому шевелению.

Не успеваю договорить, как уже свистят мины и со звоном лопаются одна за одной с большим перелетом где-то за деревьями. Пулеметы революционеров открывают бешеный огонь по своим секторам. Пули с противным треском дырявят массивный шкаф позади меня. Обрушивают пласт штукатурки. Кирпичная крошка летит от окна.

– Слышь, Барбос, это Масляный, давай ближе один, – слышу из коммуникатора подобие корректировщика.

Мины снова свистят, и одна из них удачно бьет в верхний край бетонного забора, выбив в нем здоровущую дыру.

– Лево чуток, Барбос! – кричит корректировщик, и снова – «вжи-и-и-и-и-бум-бум». – Так держать, Барбос! Дай зажигалок! – Свист и грохот в ответ. Размеренное буханье перекрывает пулеметный огонь. Бой разгорается и идет своим чередом.

– Ой! – вскрикивает совершенно по-детски гранатометчик у крайнего справа окна, словно его шершень в шею укусил, и что-то разглядывает на себе удивленно. И, привалившись к стене, так и остается сидеть с выражением крайнего удивления в стекленеющих глазах. Кирпичная пыль курится над его головой красной дымкой.

– Группы два, четыре, пять. Гранатометчикам – огонь по окнам. Смена позиции после каждого выстрела, – и второму номеру убитого, который лежит под соседним окном: – Чего разлегся? Хватай трубу и бей по окнам, лапоть!

Слово «лапоть» мне очень нравится. Я не знаю его значения, но вот поди ж ты, прицепилось откуда-то. На мгновение высовываю нос в разбитое окно и тут же ныряю обратно. Во дворе красивыми брызгами горящего фосфора рвутся зажигательные мины. Одна удачно падает на крышу комендатуры, и вскоре оттуда уже поднимается столб черного дыма. Умолкает один пулемет – четко слышу нарушение ритма ответного огня.

– Группы два, четыре, пять! Всем стрелкам, беспокоящий огонь! Пулеметчики, не вмешиваться – внимание на ворота!

Гранатомет рядом со мной хлопает оглушительно, заполнив комнату вонючим выхлопом и пылью. Высовываюсь на мгновение – вспышки сквозь дым на фасаде.

– Меняй позицию, – кашляя от пыли, кричу гранатометчику. – Не зевай!

Выкатываюсь на перекосившуюся лестницу, закрывая нос рукавом. Моя троица вся тут. Внизу беспокойно топчется резерв – группа стрелков. Гранатометчик, молодой дюжий мулат, неуклюже толкается в соседнюю дверь.

– Отойди, деревня! – важно говорит ему Первый и парой выстрелов из дробовика сшибает дверь с петель. – Вот как надо, – скалится довольно, ожидая похвалы.

Оставшийся без командира гранатометчик перепуган до усрачки. Ноги у него как ватные. В голове туман. Надеюсь, он хотя бы себе под ноги не пальнет. Парень проталкивается в дверь, и вскоре дымный выхлоп выстрела выплескивается на лестницу.

– Все вниз! – командую своим. – Резерв, держаться за мной!

Прыгаю по ступеням. Нижний пролет обрушился. Осторожно держась за арматуру, спускаюсь на руках в груду обломков.

– Группы два, четыре, пять! Почему не слышу наблюдателей?! Наблюдатели, мать вашу, живы?

– Я жив, – говорит кто-то сквозь треск.

– Ты – это кто? – злюсь, перескакивая на очередной каменный островок.

– Я – Сито. Четвертая группа. Я на крыше, только тут провалилось все, одно только окно на чердаке свободно.

– Ты вот что, Сито, не забывай докладывать, что видишь. И стрелять не вздумай! Только смотри и докладывай. Понял?

– Понял. Вижу взрывы. Пулемет справа бьет. Левый затих вроде. С нижних этажей тоже стрелять начали.

– Понял тебя, Сито. Раз в минуту докладывай. Вторая и пятая, наблюдателей назначить, срочно. Докладывать каждую минуту!

– Сделаем. Ясно, – нестройно отзываются командиры.

Высоко над головой грохот. Вылетает дверь в дыму. Прыгают вниз обломки, стучат по стенам вокруг.

– Из гранатометов садят! – возбужденно кричит Первый, мой телохранитель.

Нашего новоиспеченного гранатометчика накрыло, похоже. Дьявол, говорил же ему – меняй позицию!

– Это Сито! Бьют из гранатометов!

– Ясно. Не пропусти, как выбегать начнут!

– Не пропущу.

– Это Ясный, вторая группа. У нас тихо, только с чердака постреливают, – докладывает наблюдатель с тыла.

– Давно затихли?

– Минут несколько. Мы им из труб хорошо дали.

– Понял, наблюдай дальше. Группы два, четыре, пять, внимание, возможно, сейчас пойдут на прорыв.

– Ясно. Поняли. Ага.

Вместе с резервом выбегаю во двор. Кто-то присвистывает удивленно: правая сторона дома – одни стены, остальное провалилось к чертям. Двор закидан обломками. Кто-то лежит под кипарисом, не разобрать, кто именно. Жилец, видимо.

123