Ностальгия - Страница 44

– Кэтти, нам бы горячего, – прошу пробегающую мимо официантку.

– Есть тушенные в сметане овощи, есть телячьи отбивные, есть свинина в горшочках, – отвечает она, выставляя пиво на соседний столик.

Смотрю на Гуса. «Отбивные?» Эрнесто пожимает плечами – все равно, мол.

– Давайте отбивные, милая. И еще вина.

– Хорошо, сержант. – Деловитая крепкотелая девушка мчится дальше.

– Ну и как тебе тут? Освоился? – спрашивает Гус.

– Да будто и не уходил вовсе. Все такое же. Взводный только мудак резьбовой, ну да это пройдет – мы у него первый опыт. Сам знаешь, хорошего начальства не бывает.

– Это точно. Я сам такой, – смеется Гус.

– А тебе как, не надоело еще?

– Надоело, не надоело. Какая разница? Выбора-то все равно нет. К тому же немного осталось – еще пара лет, и я пенсионер. Хочу вот омолаживание пройти. Пока служу, половина – за счет Корпуса.

– На молоденьких потянуло? – ехидничаю я.

– Да пошел ты, – беззлобно огрызается Гус.

– Жениться-то не думаешь?

Гус не спеша допивает стакан. Облизывает губы. Склоняется ко мне:

– Тут такое дело. Вроде как женат уже я. Неофициально, правда…

– Сила! И давно?

– Года три будет. Она администратор в нашем супермаркете. Классная деваха. Что-то такое в ней… – Гус шевелит в воздухе пальцами. – Ну не передать. Я даже пить почти бросил. Не нужно стало.

– Зовут-то как?

– Ильза. Если ухмыльнешься, зубы выбью. Любит она меня, хотя смотрю на себя со стороны – за что вроде?

– С чего мне ухмыляться? – серьезно отвечаю я. – Ты мужик солидный, не пацан, с деньгами. Таких бабы любят. Просто мы все кобелиться привыкли, а как остановишься – только выбирай.

– Нет, я тебе точно зубы выбью, – вздыхает Гус, вертя в пальцах пустой стакан. – Как был ты циник, так и остался. Жизни радоваться надо.

От удивления я чуть не поперхнулся вином.

– Гус, ты ли это? Мы в Корпусе, не забыл? Тут все циники. У нас ведь все просто: нажал курок – за Императора, и дела нет ни до чего. Ты меня просто поражаешь!

– Да херня все это. Жизни радоваться надо. Я это с Ильзой понимать начал. Приходишь домой измудоханый весь, грязный, а она тебя встречает, целует, стол накрыт, и смотрит, как ем, и сама без меня не ужинает. А потом болтаем с ней ни о чем, и так легко, что словами не передать. Мне с ней без всякого траха в кайф.

Он замолкает, ждет, пока официантка выставляет на стол тарелки. Благодарит ее кивком. Разливает нам вина.

– Она ребенка от меня хочет. А я все оттягиваю. Боюсь чего-то. Вот так… – признается Эрнесто.

– Дела… – только и могу сказать я.

– А ты сам? Как твоя подруга? Ника, кажется? Видишься с ней?

– Да нет. После того как обложили меня, поссорился с ней. У нее теперь жених есть. Настоящий, мне не чета. Адвокат. Сытый такой, с бородкой.

– Жалко. Клевая деваха. Высший класс. Слушай, дурень, а пошли ко мне, а? Я тебя с Ильзой познакомлю. Что мы, у меня не выпьем? – Он презрительно качает бокалом.

– Да нет, старик, извини. Не хочется что-то. Давай уж тут посидим. – Меньше всего мне сейчас хочется видеть чужое счастливое гнездышко.

– Ну как знаешь, – легко соглашается Гус.

И весь вечер мы накачиваемся с ним вином, травим друг другу сальные анекдоты и громко хохочем, не обращая внимания на косые взгляды за спиной.

31

В одиночестве брести по Цветочному бульвару ночью – только нервы себе тревожить. Среди ярких разноцветных огней льется сплошной людской поток, словно где-нибудь в увеселительном районе Зеркального в ночь на воскресенье, людей так много, что их смех и разговоры сливаются в ровный гул, смешиваясь с шелестом листвы на деревьях. Повсюду довольные лица, беззаботные женщины в вызывающих одеждах, лица вспыхивают улыбками. Если присмотреться, отличия от увеселительного района все же есть – не меньше половины присутствующих носят ту или иную форму, а вдоль тротуара туда-сюда фланируют моторизованные патрули с хмурыми военными копами. Такая их судьба – службу свою поганую тащить, когда все веселятся. Вечер хорош удивительно легкий теплый ветерок шевелит ветви, небо, чистое от туч, играет переливами Спирального созвездия. И все бы хорошо, да вот не знаю я, куда податься после того, как с Гусом попрощался, а толкаться среди веселой толпы одному – не в кайф. Грустинка какая-то завязла глубоко внутри, хочется посидеть где-нибудь в тихом месте или поговорить с кем неспешно, по душам, да нет такого места сегодня в Марве. Все заведения забиты до отказа, гул и гомон там такой, что собеседнику кричать приходится, даже в массажные салоны очередь и девочки расписаны на часы вперед. Форт-Марв отрывается напоследок, словно последние дни живет, гудит голосами, наперебой обсуждая недавние перестрелки и зачистки местности.

Потихоньку схожу с ума. Потому как, несмотря на поздний час, мне так не терпится позвонить единственному человеку, кого я сейчас хочу видеть. Госпоже лейтенанту. Господи прости, свинство какое! Я совсем мозги растерял. Так я думаю про себя, а руки тем временем достают коммуникатор и набирают необходимый код. Почти полночь! Сердце колотится, грозя продолбить туннель наружу. Что я ей скажу? Каким идиотом буду выглядеть?

– Лейтенант О'Хара, слушаю вас. – Лицо Шар вовсе не сонное, чего я сильно опасался. Она внимательно смотрит на меня. Глаза чуть прищурены. Узнает. – Трюдо? Что случилось? Тревога?

– Добрый вечер, мэм. То есть доброй ночи… – Я совсем смешался. «Доброй ночи» – вроде как пожелание спокойного сна. – Мэм, ничего не случилось. Простите, что разбудил вас. Черт под руку толкнул. Я уже жалею, что позвонил.

– Ага, значит, все-таки ничего не случилось… – Она заметно расслабляется. – Тогда в чем дело? Давайте без предисловий, Трюдо. Я уже поняла – вам неловко за поздний звонок, и вы обычно более воспитанны. Так что можете перейти прямо к делу.